Время чтения: 4 минуты

(В интересах безопасности все имена героев изменены).

— Животных убивают ради тренировки. Диких животных на притравочных станциях порой содержат как расходный материал. У них выкалывают глаза, вырывают клыки и когти, чтобы не повредить породистую охотничью собаку! — так начиналось выступление депутата «Единой России» Ольги Тимофеевой на обсуждении в первом чтении закона о запрете притравки собак.

В феврале этого года Госдума после многолетних споров зоозащитников и охотников приняла закон, запрещающий организовывать притравочные станции (испытательно-тренировочные станции или ИТС).

Вместе с охотницей Наташей мы почти полтора часа едем на машине в глушь, чтобы попасть на некогда легальную станцию и посмотреть, что там происходит. Приезжаем. В радиусе километра ни души. Машину Наташа паркует на обочине узкой дороги, рядом со сплошным зелёным металлическим забором.

За ним нас встречает тучный мужчина — притравщик Дмитрий. Он весело здоровается с нами и спустя время полушутя говорит, как бы напоминая скорее мне, где я: «Это почти гостайна!». И из шутливого в этих словах только интонация: теперь за организацию ИТС владельцы несут уголовную ответственность.

— Кать, отведи на притравку посмотреть, ты тут знаешь всё, — обращается Дмитрий к хозяйке одной из собак. Мужчина удаляется, я же иду за Катей, а Наталья за нами со своей собакой. Холодно, но перчатки я стягиваю и достаю телефон, чтобы сделать фотографии. Подойдя поближе, замечаю табличку «Фото и видеосъёмка запрещены». Катя смотрит на телефон у меня в руке.

— Ты аккуратно как-нибудь фотографируй, чтобы никто не заметил. Ладно?

Киваю и захожу за забор, меня встречают опасливым хрюканьем два маленьких чёрных поросёнка. Любопытные, но подойти боятся.

За другим забором, в вольере площадью 60х60 метров лайка как-то неохотно гоняет кабанов. Хозяину приходится бежать впереди собаки и тянуть за поводок, чтобы та поняла, что надо делать. За ними, спрятав руки в карманы куртки, следит добродушный притравщик Павел.

Ко мне подходит Наташа, ведёт на поводке собаку. Краем глаза поглядываю на них. У Наташи курцхаар, легавая собака, с которой в основном на птиц охотятся, но и на кабанов тоже. Со своим курцхааром Наташа ещё не ходила на кабанов, поэтому собаке всё в новинку, интересно. Особенно поросята, которые бегают метрах в 20-ти. Где-то пару минут мы вместе наблюдаем как хозяин наматывает круги вместе с лайкой, а Павел всё так же трусцой бежит за ними, засунув руки в карманы, как будто его вытащили на раннюю пробежку.

— Стой! — вдруг вскрикивает Наташа. Сердце в пятки: её собака вывернулась из ошейника и погналась за поросятами, о которых все как-то забыли. Из транса выводят маты Павла, который за секунду оказывается рядом. Доброе лицо в мгновение искажается гримасой злобы. Теперь резко бросаются в глаза два незаметных до этого шрама, на щеке и на переносице.

— Убью! — орёт он и швыряет в собаку какую-то корягу. Бежит, спотыкается, падает, матерится, снова бежит. Подключается незнакомый притравщик и хозяин лайки. Собаку не поймать: она быстрая, юркая. Поросята визжат, за забором бесится лайка, все орут, не знают, что делать.

Только минут через десять такого хаоса Павлу удаётся загнать поросят в угол. Они жмутся, прячутся. Собака делает ещё круг и довольная собой возвращается к Наташе. Синхронно с хозяином лайки выдыхаем и присаживаемся на корточки. Чувствую, что немного потянула ногу, пока бегала вместе со всеми. Встаю. Вдох-выдох. Молча натягиваю посильнее шапку и выхожу вслед за Натальей.

— Ну как так-то, Наташ? — тут же отчитывает Дмитрий, — Правила безопасности соблюдать надо. Сейчас бы попали — и всё, не было бы у тебя собаки. Для нас наши звери куда важнее, чем ваши собаки.

Перед глазами встаёт лицо Павла, на котором ясно видны шрамы, а в ушах эхом гневное «Убью!», смешанное с матами и свистом пролетающей коряги. Лучшего подтверждения словам Дмитрия, думаю, нет. Однако перед отъездом находится ещё одно.

Вслед за Дмитрием захожу в небольшой домик, где стоят полу-деревянные клетки. Он стучит пальцем по одной из них и из «норки» выглядывает белая лисица. Пушистая, ухоженная. Она недоверчиво поглядывает то на меня, то на Дмитрия, то на полную миску еды. Лис здесь кормят индейкой, которую привозят прямо с завода.

— Смотри, какая шуба! Такая густая, что хоть рюмку ставь — будет стоять, — говорит притравщик, когда из второй клетки показывается чёрно-бурая лиса.

Но главное-то: все с зубами, когтями и глазами, сытые и здоровые. Ну, почти все: в клетке напротив сидит лис без лапы. Его Дмитрий вытащил из капкана, в который зверь попал в лесу. Вылечили, теперь он тоже «работник» ИТС. Но такого лиса не ставят на притравку без шибера (защитная перегородка между собакой и зверем). Владельцы станций не дураки: эти животные их прямой источник дохода, а затравливают до смерти только «больные нелегалы в гаражах». Да и хозяевам, которые действительно хотят натренировать собак, не нужны полуживые лисы, медведи и кабаны. Лисы — дикие звери. Они привыкли к притравщикам, но посторонних гостей не очень любят.

— Собака — объясняет Дмитрий, — должна знать, что зверь — не плюшевая игрушка. А чтобы она это поняла, она должна встретиться со здоровым зверем. Здесь, в отличие от настоящего леса, мы можем в любой момент вмешаться, чтобы не допустить травм и при этом подготовить собаку к реальной охоте. В лесу нет беззубых лис и медведей.